[Ortaine L.]

Нет, все-таки, определенно - хорошо на свете жить!

Пока ты живешь. А вот когда начинаешь задумываться о смерти, то становится очень страшно жить.

Давненько я об этом не думала... О том, что же все-таки будет, когда последнее дыхание сорвется с моих губ и сердце, ударившись в последний раз, замрет навеки...

Никто не вечен. И это - парадокс. Все мы родились и все мы умрем. Это как в природе - да она умирает возрождаясь, как Феникс, который восстает из пепла. Но мы?

Да, говорят, мы будем жить в наших детях, но разве это так? Разве характер, передавшийся по наследству, или внешность, или привычки, или даже образ мышления, или ккие-то способности дадут нам новую жизнь? А мы превратимся в ничто. В то, куда уходим все мы... В пустоту, тишину и бесконечность.

И зачем тогда все эти страсти, зачем интриги, зачем чувства, если все это лишь песчинка. Никому не нужная песчинка.

Ведь те люди, которые уже ушли в бесконечность оже когда-то чувствовали, думали, любили, ненавидели... Во что теперь превратились эти люди? В гору истлевших костей, в прах, в пыль, развеянную по ветру, в удобрение, в очередной пласт истории.

Господи, как же страшно...

Comments

[Feeter]

Душа бессмертна.

[Ortaine L.]

Я не знаю, верю ли я в это... Я просто не хочу задумываться... Точнее, просто боюсь.

[1705]

Никому не нужная песчинка. -- Ortaine L. Davies ошибаешься, каждый человек это звено в общей цепи (способное изменять события). И в тоже время единица в большом муравейнике.